Этап 1. Годовщина, которую опять украли
Ульяна мечтала о тихом вечере вдвоём. Максимум — торт, бокал вина и прогулка по саду. Пять лет брака — вроде бы небольшая дата, но для неё значимая: ровно пять лет назад она привезла сюда Мишу и сказала:
— Это теперь наш дом.
Дом, который достался ей от бабушки, был её крепостью. Ей казалось, что здесь, за высоким забором, чужие люди и их ожидания до неё не дотянутся. Но ошиблась: чужие люди принесли свои ожидания прямо в эту крепость, а заодно — нескончаемые «семейные традиции» Мишиной родни.
Мария Кирилловна с первых же месяцев брака полюбила говорить:
— У вас большой дом, а мы в квартире тесимся. Праздники логичнее отмечать у вас — всем хватает места.
Так «логика» свекрови превращала Ульянин дом в бесплатный ресторан и банкетный зал.
Сегодняшний вечер не был исключением. Пока Ульяна суетилась на кухне, Аня расхаживала по дому с чашкой кофе, оценивающе заглядывая в каждую комнату.
— Надо было гостиную перекрасить, — бросила она на ходу. — Этот бежевый уже не в моде.
— Перекрасим, когда у нас время и деньги будут, — спокойно ответила Ульяна, хотя внутри опять кольнуло. У нас — это, как правило, её деньги и её время.
Аня недовольно фыркнула и ушла в сад «проветрить голову».
Ульяна достала из духовки утку, полила соком, проверила гарнир. Её праздник превращался в отчёт перед свекровью: достаточно ли всё «цивилизованно», правильно ли сервирована «маминская» скатерть.
Этап 2. Нежданные гости и холодные намёки
К восьми вечера приехали Виктор с женой Ларисой. Виктор — двоюродный брат Миши, вечно всем недовольный и привыкший, что ему полагается лучшее.
— Ого, вот это владения! — присвистнул он, переступая порог. — Мишка, повезло тебе. В наше время такую дачу хрен купишь.
Миша скромно улыбнулся и тут же перевёл разговор:
— Это всё Уля, бабушкин дом.
— Так я и говорю: повезло жениться правильно, — не смутившись, ответил Виктор. — Не то что некоторым.
Лариса заливисто засмеялась, будто это была шутка века. Ульяна лишь крепче сжала полотенце.
Мария Кирилловна устроилась во главе стола, словно хозяйка.
— Виктор, Лариса, чувствуйте себя как дома, — сладко произнесла она. — Ульяна вас не обидит, она у нас хлебосольная.
У нас.
За столом Аня демонстративно поковырялась в салате.
— Мама, всё вкусно, конечно, — сказала она, повернувшись к Марии Кирилловне, — но вот твой фирменный «шуба под шубой» всё-таки лучше.
— А что ты хотела, — ответила та. — Уля ещё молодая хозяйка, ей учиться да учиться.
— Я готовила по вашему рецепту, — тихо заметила Ульяна.
— Рецепт — это одно, — отрезала свекровь. — А руки — другое.
Все дружно захихикали, будто это была невинная шутка. Ульяна почувствовала, как поднимается волна знакомого унижения.
Этап 3. Пир на вынос
Часам к десяти разговоры перешли на любимую тему Мишиной родни — «как всем тяжело жить».
— Цены растут как сумасшедшие, — жаловалась Лариса. — Ребёнка одеть — целое состояние.
— А уж коммуналка! — подхватила Аня. — Хорошо, что мама нас иногда выручает продуктами, а то бы вообще…
Мария Кирилловна вздохнула, изображая мученицу.
— Я вот и думаю, — плавно перешла она к главному, — может, вам, ребята, почаще к Мише с Улей приезжать? И воздух, и еда, и детям простор.
— Точно, — оживился Виктор. — Будем к вам на выходные наведываться. У вас тут как на базе отдыха.
— Только база бесплатная, — добавила Аня, глядя на Ульяну с лёгкой усмешкой.
РИхлый смех.
Когда Ульяна вышла на кухню за десертом, Аня тут же последовала за ней с набором пластиковых контейнеров.
— Так, это мы с собой заберём, — деловито сообщила она, открывая кастрюлю с мясом. — Мама завтра после дачи устанет, ей готовить некогда.
— Аня, у нас и самим есть на завтра нечего будет, если вы всё заберёте, — спокойно сказала Ульяна.
— Ой, не драматизируй, — отмахнулась золовка. — У вас двое, а у нас четверо. Логично, чтобы остатки забрали мы. Ты же не против?
Не дожидаясь ответа, Аня уже накладывала мясо, салаты, куски утки. Контейнеры один за другим наполнялись, как будто она паковала заказ из кафе.
Этап 4. Соломинка, которая всё сломала
На кухню вошли Миша и Виктор, оживлённо обсуждая какую-то футбольную команду.
— О, девочки тут добычу делят, — усмехнулся Виктор. — Правильно, чтоб добро не пропадало.
— Уль, да положи маме ещё салатика, — бросил Миша. — Она завтра к врачу, после больницы перекусит.
Словно между делом он добавил:
— Кстати, мы тут с Витьком подумали… Надо бы ключи от ворот им сделать. Чтобы они могли приезжать, когда захотят. Ты же не против?
Ульяна замерла с половником в руке.
— Ключи? — переспросила она. — От моего дома?
— Ну чего ты сразу — «моего», — мягко сказал Миша. — Нашего. Мы же семья.
— Семья — это когда друг друга уважают, — тихо ответила Уля. — А не считают твой дом проходным двором и холодильником самообслуживания.
Виктор фыркнул:
— Ой, началось.
Аня щёлкнула крышкой очередного контейнера.
— Уль, не начинай скандал на пустом месте. Мама же сказала, что тебе не тяжело. Ты всё равно дома сидишь.
— Я не просто дома сижу, — резко сказала Ульяна. — Я работаю удалённо и оплачиваю половину всех расходов. И, между прочим, именно мои деньги пошли на ремонт и мебель.
— Вот и отлично, — вмешалась Мария Кирилловна, появляясь в дверях. — Женщина должна вкладываться в дом. Это нормально. А тебя никто не заставляет для нас стараться, мы и так с благодарностью принимаем твой труд.
Ульяна посмотрела на стол, заваленный контейнерами. Мяса на завтра им с Мишей действительно почти не оставалось.
Внутри что-то щёлкнуло.
Этап 5. Фраза, после которой всё изменилось
Она медленно взяла один из контейнеров, открыла его и вывалила содержимое обратно в тарелку.
— Уля, ты чего?! — ахнула Аня.
— Проваливайте, и объедки свои забирайте, — отчётливо произнесла Ульяна, глядя прямо в глаза золовке.
В кухне повисла тишина. Слышно было, как в гостиной щёлкают часы.
— Это что за тон? — первой опомнилась Мария Кирилловна. — Ты с кем так говоришь?
— С людьми, которые считают нормальным превращать мой дом в столовую и склад бесплатной еды, — спокойно ответила Ульяна. — Я устала. Сегодня наша с Мишей годовщина, а я весь день обслуживаю ваших гостей и слушаю, какая я плохая хозяйка.
— Дом Мишин тоже, между прочим! — взвизгнула Аня. — Ты забыла, что он твой муж?
— Юридически дом целиком мой, — ровно сказала Ульяна. — Наследство бабушки, оформлено на меня до свадьбы. Миша это знает.
Миша побледнел:
— Улья… Зачем перед всеми…
— Затем, что я больше не намерена молча смотреть, как твою маму и сестру интересует только то, что ещё можно отсюда унести, — повышая голос, сказала Ульяна. — Вы приходите без предупреждения, приглашаете сюда других людей, распоряжаетесь моей посудой, моим временем и продуктами — как своими. А я должна улыбаться и благодарить за честь?
— Мы семья! — воскликнула свекровь.
— Семья — это когда считают с твоим мнением, — повторила Уля. — А не ставят перед фактом, что «мы теперь будем к вам каждую субботу ездить» и «ключи сделай».
Она глубоко вздохнула и уже спокойнее добавила:
— Сегодня вы доедаете то, что уже на столе. Ничего с собой не забираете. Ключей от дома не будет ни у кого, кроме меня и Миши. Если хотите приезжать — звоните заранее. И иногда приносите продукты с собой.
— Да как ты смеешь диктовать нам условия?! — Аня чуть не захлебнулась возмущением. — Ты кто такая вообще, чтобы…
— Хозяйка этого дома, — тихо, но твёрдо перебила её Ульяна. — А не бесплатная обслуживающая сила.
Этап 6. Разлом и выбор
Мария Кирилловна поставила руки в бока.
— Миша, я не намерена терпеть такое хамство. Либо ты сейчас извиняешься за свою… жену, либо мы с Аней уходим и больше сюда ни ногой.
Миша растерянно переводил взгляд с матери на жену. Ему явно хотелось, чтобы всё «как-нибудь само рассосалось».
— Мам, Уля просто устала, — неуверенно начал он. — Давайте не будем устраивать сцену…
— Это она устроила, — отчеканила свекровь. — Я всю жизнь для семьи жила, а теперь меня выставляют попрошайкой.
— Никто вас не выставляет, — вмешалась Ульяна, чувствуя, как дрожат руки. — Я лишь хочу, чтобы меня уважали.
— Ты намекаешь, что мы тебя используем? — холодно спросила Мария Кирилловна.
— Не намекаю, а прямо говорю, — ответила Ульяна. — Да. Используете.
Аня взорвалась:
— Всё, мам, пошли отсюда! Пусть своей «собственностью» любуется!
Она начала нервно сгребать в сумку свои контейнеры — пустые, так и не получившие «добычу».
Виктор с Ларисой осторожно ретировались в прихожую, бормоча что-то про «не вовремя приехали».
Мария Кирилловна перед уходом остановилась в дверях.
— Миша, ты остаёшься с нами? — спросила она. — Я не вижу смысла сидеть здесь дальше.
Миша посмотрел на жену. В её глазах он впервые увидел не привычную мягкость, а ледяную решимость.
— Мама, вы езжайте, — тихо сказал он. — Я останусь с Улей.
Мария Кирилловна закашлялась от неожиданности.
— Значит, вот как, — прошептала она. — Ну что ж. Поживёшь — поймёшь, кого выбрал.
Дверь хлопнула. Дом погрузился в оглушительную тишину.
Этап 7. Разговор без свидетелей
Ульяна опустилась на стул. Теперь, когда адреналин начал спадать, её охватила дрожь.
— Ты на меня злишься? — тихо спросила она, не поднимая глаз.
Миша подошёл ближе, сел напротив и некоторое время молчал.
— Я… растерян. Неприятно, что всё так вышло, — наконец сказал он. — Но, наверное, так дальше и правда нельзя было.
Он провёл рукой по волосам.
— Мне было стыдно, когда Аня с контейнерами начала всё сгребать. И за ключи… Я же понимал, что тебе это не нравится. Только каждый раз думал: «Потом поговорим, не сегодня».
— «Потом» обычно никогда не наступает, — устало улыбнулась Уля. — Поэтому пришлось вот так.
— Ты права насчёт дома, — признал Миша. — Я иногда и сам забываю, что это твоя собственность, а не наша общая дача.
Он поднялся, подошёл к окну, взглянул на сад.
— Мамы так просто не отстанут, — вздохнул он. — Будет звонить, плакать, манипулировать.
— Я не прошу тебя с ними ссориться, — мягко сказала Ульяна. — Только прошу, чтобы ты был на моей стороне, когда дело касается нашего дома и нашего времени.
Он обернулся:
— Буду. Но и ты… Давай без фраз типа «проваливайте».
— Согласна, — усмехнулась она. — Хотя, признаюсь, было приятно это сказать.
Они оба рассмеялись — впервые за весь вечер. Напряжение немного спало.
Эпилог. Годовщина, с которой началась взрослая семья
Прошло три месяца.
Отношения с Марией Кирилловной не стали идеальными, но приобрели чёткие границы. Первые пару недель свекровь демонстративно не звонила, через Аню передавала, что «обиделась до конца жизни».
Потом всё-таки позвонила сама. Голос был надтреснутый, обиженный:
— Ну что, можно к вам приехать на чай?
— Конечно, — ответила Ульяна. — В субботу, к четырём. Я приготовлю пирог, а вы, пожалуйста, возьмите с собой салат, который так любите.
Свекровь немного помолчала, но согласилась.
С тех пор каждое приглашение обговаривалось заранее, и никто больше не приходил «просто так, по пути». Контейнеры стали приносить с едой, а не уносить с едой. Шутки про «бесплатную базу отдыха» исчезли сами собой.
Миша однажды признался:
— Знаешь, я думал, что после того скандала всё рухнет. А оказалось, наоборот, стало легче. Я больше не боюсь, что мама ворвётся в любой момент и будет командовать.
— Потому что у нашей семьи появились границы, — ответила Ульяна. — Наконец-то.
В день их шестой годовщины они вдвоём сидели на террасе с чайниками чая и смотрели, как сад окутывает закат.
— Помнишь тот вечер с контейнерами? — спросил Миша.
— Такое не забывается, — усмехнулась она.
— Тогда мне казалось, что ты всё портешь, — честно признался он. — А сейчас понимаю: без того «Проваливайте» мы бы так и жили в ощущении, что этот дом наполовину принадлежит маме и Ане.
Ульяна посмотрела на мягкий свет в окнах, на аккуратный стол, накрытый только для двоих.
— Иногда, чтобы сохранить семью, нужно сначала выставить за дверь тех, кто считает её своей собственностью, — сказала она. — Даже если это родственники.
Миша взял её за руку.
Годовщина, когда-то омрачённая скандалом, теперь казалась точкой отсчёта другого этапа — взрослого, честного.
Дом перестал быть «семейным общепитом» и снова стал тем, чем был задуман бабушкой: местом, где ценят не количество гостей за столом, а уважение между теми, кто за этим столом сидит.
